Что потеряла Формула-1, оставшись без Айртона Сенны?

Сергей ИВАНОВ

На постсоветском пространстве отношение к Айртону было особым. Да, в Бразилии Сенну боготворили, его любили и уважили во всем мире – и как гениального спортсмена, и как неординарного человека. Но у нас телетрансляции Формулы-1 начались как раз тогда, когда сначала Мэнселл, а потом и Прост побеждали с подавляющим преимуществом. А Сенна? Все знали, что он великий пилот. Все видели, как он сражается. И все это – без малейшей надежды вмешаться в борьбу за чемпионский титул. А у нас всегда любили хороших парней, которым не везет. Чемпионам отдают должное – но ничто не сравнится с народной любовью к тем, кто тоже достоин больших побед, но обстоятельства мешают.

Отношение наших болельщиков к Сенне было особым еще до его трагической гибели

Ждали перемен в 1994 году – казалось, наконец-то великий гонщик получит достойную его машину. К тестам тогда не было приковано столь пристальное внимание, как сейчас, результаты не всегда объявлялись, да и тестировались кто где – прямое сравнение с соперниками было затруднено. Поэтому до старта сезона составить представление об истинных возможностях той или иной команды было невозможно. Все ждали лидерства Сенны – и, возможно, его острой борьбы с набиравшим силу Шумахером.

Уже стартовый Гран При Бразилии показал, что Айртон получил в Уильямсе совсем не ту технику, на которую рассчитывал. Да, он завоевал поул-позицию, лидировал на протяжении первых кругов – до пит-стопа. Эта машина могла ехать быстро! Но, чтобы сохранять контроль над ней на протяжении всей дистанции гонки, да еще и рисковать так, как рисковал Сенна… Даже запредельных возможностей концентрации внимания, которые были у Айртона, не хватало! В погоне за Шумахером бразилец переусердствовал, чуть перейдя за грань возможностей машины и потерял над ней контроль.
Интерлагос, последний раз принимавший своего любимца, благоволил ему. Тогда это оказалось безопасное место – и дело закончилось всего лишь разворотом. Потом была Танака, Гран При Пасифик. Странный автодром, да и гонка выдалась для Сенны какой-то нелепой – опять стартовав с поул-позиции, он попал в заварушку на первых же метрах и из гонки выбыл.

Это сейчас мы понимаем, что все дело было в его машине, что она была принципиально иной, нежели вооруженные управляющей электроникой болиды Мэнселла и Проста в предыдущие сезоны. Тогда для болельщиков (и, возможно, для самой команды Williams) картина выглядела иной – те парни побеждали, теперь в эту же команду пришел Сенна – а он проигрывает… Дамоклов меч прессинга, который висел над Айртоном в третьей гонке сезона, был физически ощутим. На этот раз ему обязательно нужно было побеждать. А чтобы победить, нужно было отрываться от Шумахера до визита на пит-лейн – чтобы не вышло как в Бразилии. О способности механиков Уильямса мешкать и ошибаться на пит-стопах знали все, и Сенна в том числе. Преимущество, которого он пытался добиться, так и не возникало – Михаэль преследовал его по пятам. С каждым кругом Сенна проходил повороты все рискованнее, на предельных возможностях машины. В какой-то момент степень риска оказалась слишком высокой. На этот раз это был опасный поворот Тамбурелло и запредельная скорость.       

Можно спорить о том, какую роль сыграла в аварии модифицированная рулевая колонка, возможный медленный прокол или какие-то иные привходящие обстоятельства. Но спор не имеет смысла, ответа на эти вопросы нет и не будет. Итальянское правосудие проигнорировало смерть Роланда Ратценбергера (в которой, кстати, очень легко было найти виновника, пусть и невольного – человека, который работал в Формуле-1 до недавнего времени). Зато итальянцы долго разбирались с аварией Сенны – а в итоге так и не разобрались. Его разбитый болид, изъятый в качестве «вещественного доказательства» долго ржавел под открытым небом на судебном дворе – и в итоге просто был уничтожен. Земные суды не слишком компетентны в делах тех, кто стал достоянием вечности. 

Помню, вскоре после трагедии в Имоле мне показали репродукцию картины украинского художника Олега Конина, которая называлась просто – «Формула-1». На ней – разбитый Williams в повороте Тамбурелло, изображение которого нам хорошо знакомо. Но Сенна, характерным жестом опираясь на край кокпита, поднимается с пилотского кресла – он невредим! Недавно я узнал, что сюжет картины Конина воспроизвел с помощью масштабной модели бразильский болельщик. Моделист высокого класса создал фотореалистичное, прямо-таки завораживающее произведение. Каждый раз, когда смотришь на него, что-то внутри отзывается робким вопросом – как, неужели?! Да, Айртон умирал у нас на глазах, в прямом эфире. Но в эту смерть все равно тяжело было поверить. И до сих пор не удается с ней смириться.   

Бразильский моделист создал суперреалистичную диораму, которая производит мистическое впечатление. Так должно было быть - но все случилось по-другому

Есть такой литературный жанр – альтернативная история. Сюжет, как правило, прост – в прошлое попадает наш современник и начинает переделывать прошлое. Чаще всего у произведений в этом жанре сомнительные литературные достоинства, но у них все равно находится стойкая читательская аудитория. Потому что это, скорее всего, не художественная литература, а форма психотерапии. Много, очень много людей, которым не нравится картина, которая открывается перед глазами. У раннего Пелевина был рассказ, где он утверждал: Гитлеру все-таки удалось создать оружие возмездия, третьему рейху оно не помогло, но результаты его применения может наблюдать каждый, просто подойдя к своему окну. С начала девяностых, когда Пелевин писал свой рассказ, изменилось многое. Появилась прослойка людей, которые довольны и собой, и жизнью, и пейзажем за окном. Пользуясь словами классика, страшно далеки они от народа.

У большинства из нас нет ощущения, что общественная ситуация позволяет каждому что-то серьезно поменять в дне сегодняшнем. А вот изменить прошлое (во всяком случае, на страницах книг) – пожалуйста. Поэтому наши современники лихо перевертывают ситуацию на фронтах первой мировой и русско-японской, организуют достойный отпор фашистам уже 22 июня 1941 года, не дают свершиться большевистскому перевороту 1917 года (или, наоборот, спасают социализм от крушения в 1985-м, в зависимости от политических пристрастий автора). Герои изменяют судьбы мира, государств – но мало кто отправляется в прошлое с целью спасти жизнь одного человека. 

А ведь сколько их, тех, кто мог изменить историю – пусть не в рамках страны или человечества, но в рамках того дела, которым занимался? Все мы знаем великую русскую прозу XIX века. А что это была бы за литература, если бы Пушкин, который с годами все больше из поэта становился прозаиком, дожил бы до седин? Толстой, Тургенев, Достоевский и все остальные начинали бы свой путь с гораздо более высокой ступеньки, опираясь на то, что успел бы создать Пушкин. 

Те, кто слушает старый джаз, наверняка знают имя Клиффорда Брауна. Этого трубача считают своим заочным учителем многие из тех, кто потом стал знаменитым – но теплый голос его трубы воспроизвести так никому и не удалось. В отличие от большинства людей своего круга, Клиффорд был равнодушен к алкоголю и не терпел наркотиков. Он мог прожить очень долгую жизнь и создать великое множество музыкальных шедевров – но погиб в автокатастрофе в возрасте всего лишь двадцати пяти лет…

Что потеряла Формула-1, оставшись без Айртона Сенны? Даже если не брать в расчет его человеческие качества и репутацию борца, которые не позволили бы безвольно сойти со сцены формульной организации пилотов GPDA. Что бы было на трассах? У Сенны и Проста было семь титулов на двоих. У Михаэля Шумахера – те же семь, завоеванных им лично. Не стоит расставлять по ранжиру, кто более велик. Важно то, что эпическая история противостояния Сенны и Проста стала одним из самых захватывающих сюжетов в истории  спорта вообще – не только Формулы-1. У Шумахера, которому сейчас мы все желаем выздоровления и возвращения к нормальной жизни, такого соперника не было. В этом его собственная заслуга, он оказался на голову выше всех гонщиков своего поколения. Но еще и воля судьбы, которая положила конец земной жизни Айртона, и не помышлявшего об окончании карьеры.  

В одной из своих статей я писал про Эйдриана Ньюи, назвав именно его главным соперником Шумахера. Ведь с Михаэлем всякий раз сражались те, кто выступал на машинах, которые делал Ньюи – сначала Williams, затем McLaren, потом Red Bull… Но заочный соперник – это не то, противостояние становится эпохальным, когда великому гонщику противостоит столь же великий, тот, кого можно опередить на финише. Да, Дэймон Хилл, Мика Хаккинен, Жак Вильнев – все они были большими спортсменами. Но все-таки до масштаба личности Шумахера, сумевшего вытянуть Ferrari из многолетней спячки, они  не дотягивали. Именно Сенна мог бы быть оппонентом, достойным Шумми.

Противостояние Проста и Сенны стало одной из самых ярких страниц за всю историю спорта

Печальный сезон 1994 года запомнился не очень честной победой Шумахера после столкновения с Хиллом. Но и ситуация, когда Хилл оказался в турнирной таблице в двух шагах от Шумми, была во многом спровоцирована искусственно – за счет дисквалификаций Михаэля. В 1995 году Benetton получил мотор Renault – и Шумахер победил с явным преимуществом. А что было бы, если бы за Williams выступал Сенна? Уже к середине сезона в 1994 году команда подготовила Williams FW16B – фактически совершенно новую машину. На ней Айртон мог бы бороться за титул, не прибегая к помощи судей, помогавших Хиллу. Да и следующий сезон не был бы проигран Уильямсом «в одну калитку». Ведь Сенну не зря прозвали Волшебником. Ален Прост – Профессор, который извлекал из ситуации все, что возможно, пользуясь своими способностями. Волшебник – тот, кто пытается сделать невозможное. Увы, в отличие от волшебников из сказок, у Айртона это получалось не всегда.

Что было бы дальше? Недавно Лука ди Монтеземоло рассказал, что Сенна мечтал завершить свою карьеру в Ferrari. Мог ли он попасть в Скудерию вместе с Шумахером? Почему бы и нет – ровно так же, как в McLaren в помощь восходящей звезде Просту взяли Ники Лауду. Карьера Сенны клонилась бы к закату, Шумахер был бы в расцвете сил. Каким могло бы быть их соперничество! И в Формуле-1 не было бы тех застойных лет, когда результат гонки был известен заранее – просто потому, что у Михаэля не находилось на трассе достойного соперника. Но это все – для романа в жанре альтернативной истории, который вряд ли будет написан.

Видеокассету с записью последней гонки Сенны я не пересматривал ни разу – но все ее события и без того до сих пор стоят перед глазами. Ни разу я не перечитывал и свою статью, которую написал в девяносто четвертом. Но о чем писал тогда – абсолютно не помню. Электронной почты еще не было, как и интернета – но еще долго в ответ на статью приходили «живые», бумажные письма. И еще – за двадцать лет моей работы в Авторевю статья «Человек с печальными глазами» оказалась чуть ли не единственной, в которой редактор (а Михаил  Подорожанский редактировал тогда сам все материалы номера) не сократил ни слова. Я сказал читателям все, что хотел сказать в тот момент.

Сейчас, при планировании нового номера АР, возник вопрос, нужен ли какой-то материал в память о Сенне. С местом у нас всегда сложно, да и на резонный вопрос «А что, по этому поводу выяснилось что-то новое?» у меня не было утвердительного ответа. В конце концов, все факты сейчас можно найти в интернете. Жизнь идет вперед, каждый день происходит что-то новое – и писать надо именно об этом.

Но иногда нужно и вспоминать о том, что было когда-то…

В

В память об Айртоне Сенне в этом году на машинах команды Williams изображен его портрет

Источник: auto-sport.ru

Теги: сенны, сенна, шумахера, айртона