Почему 10 антиалкогольных мер не работают против пьяных водителей. Комментарий нарколога

Почему 10 антиалкогольных мер не работают против пьяных водителей. Комментарий нарколога

Решение проблемы пьянства за рулем напоминает бесконечную борьбу алкоголика с похмельем. Нетрезвых водителей останавливают, лишают прав, в их отношении возбуждают уголовные дела, а пьяные вновь и вновь садятся за руль. Кажется, все уже понимают, что нынешние методы неэффективны. Мы попросили опытнейшего врача-нарколога прокомментировать, почему 10 традиционных способов не решают проблему. «Ни одна антиалкогольная кампания за последние годы не ставила целью снизить производство и продажи спиртного, а уровень доступности спиртного в Беларуси даже выше, чем в России. Если же считать по американским нормам, почти каждый девятый белорус — алкоголик», — с ходу перечислил основные факторы заведующий реабилитационным отделением Республиканского научно-практического центра психического здоровья Владимир Иванов.

— Регулярно говорят об ужесточении наказания за пьяное вождение — штрафы, уголовная ответственность. Последняя инициатива — конфисковывать автомобили у нетрезвых в рамках уголовной ответственности. Статистика между тем показывает, что доля таких ДТП существенно не снижается. Имеет ли вообще смысл решать проблему силовыми методами?

— Боюсь, что очень много людей в пьяном виде садится за руль и им ничего за это не бывает. Главное — неотвратимость наказания, и, видимо, далеко не всех жесткие меры настигают. Поймите, это массовое явление и целевая группа — абсолютно все водители. Мы ведь живем в алкогольной культуре. В начале 1990-х, когда я был главным специалистом в области наркологии и психиатрии в Минздраве БССР, мы провели специальное исследование. На учете тогда состояло 230—240 тыс. больных алкоголизмом. Решено было узнать, сколько же из них реально пользуются автомобилем. Только 8 тыс. человек из стоящих на учете садились за руль. Остальные не имели либо прав, либо машины. Бóльшую часть пьяных аварий совершают обычные люди, которые по причине ущербной морали позволяют себе садиться за руль в таком виде. Эта проблема в меньшей степени связана с алкоголизмом, а в большей — с бытовым пьянством, и решать ее можно только накладывая ограничительную решетку на поведение.

Говоря о культуре пития, нужно понимать простую вещь — это всегда связано ограничениями. На дороге ведь происходит то же самое: устанавливают «спящие полицейские», чтобы человек в аварийных местах не жал на педаль газа. В антиалкогольной политике есть два типа ограничений.

Первый — ценовой. Чем дешевле алкоголь по отношению к основным продуктам питания, тем больше его будут пить. Сорок лет назад бутылка водки стоила 2 руб. 87 коп., на 13 коп. покупалась закуска — плавленый сырок. Отсюда выражение «по рублю на троих». Буханка черного хлеба стоила 14 коп., белого — 20 коп., 1 кг куриного мяса — 1 руб. 85 коп. При нынешних ценах бутылка водки стоила бы не менее 100 тыс. руб. А ведь советское правительство еще было озабочено алкоголизмом. В 1985—87 годах началась громкая антиалкогольная кампания, хотя тогда спиртного в Беларуси потребляли меньше, чем сейчас: на данный момент — 15 литров чистого спирта на душу населения, а в 1984-м — немногим более 8 литров. Считалось, что 8 литров — это какой-то предел, потом уже начинается деградация населения. Антиалкогольная кампания во времена перестройки однозначно удалась. В Беларуси резко снизилась преступность (стало меньше убийств, сексуального насилия), количество смертей от передозировки алкоголем уменьшилось вдвое, психозов — вчетверо.

Второй фактор ограничений — шаговая доступность. В Норвегии одна точка, торгующая алкоголем, приходится на 30 тыс. жителей (это население нашего райцентра), в Швеции — на 23 тыс., в России — на 500—800 человек, в Беларуси — на 182. На весь Стокгольм приходится 2—3 магазина, продающих алкоголь. В барах спиртное очень дорогое. Алкоголь удаленно расположен от населения: чтобы его найти, нужно потратить не только финансы, но и время.

Хотя в Европе тоже пьют по-разному. В Великобритании необычайно тяжелый алкогольный опыт: отсюда проблемы с хулиганством, насилием. Специфика пьянства более похожа на нашу. И все равно там не так опасно, как у нас. Дружелюбные джентльмены в Оксфорде (я там был на стажировке), где пьют спиртное с горла на улице, никого не бьют. А вы загляните вечерком в какой-нибудь отдаленный район Минска, например Шабаны... Агрессия в человеке рождается насилием — это доказано судебной психиатрией. Но я хочу заметить, что ограничительные меры не действуют в отношении алкоголиков, это мера первичной профилактики. Важно не допустить появления новых случаев алкоголизма. То же самое касается водителей, которым пиво сейчас предлагают прямо на заправках!

— Есть идея лишать водительских прав пожизненно. Мол, алкоголик все равно опять сядет за руль. Но в этом случае, получается, человеку не оставляют шансов. Алкоголизм может стать пожизненным диагнозом?

— Это и есть пожизненный диагноз. Он не может быть снят. Алкоголизм — неизлечимая болезнь с высокой степенью рецидивности. Буквально сегодня пришел бывший пациент, который 7 лет вообще не пил. В какой-то момент он перестал посещать реабилитационную программу, потом у него дома что-то случилось, и он попал к нам с алкогольным психозом. Без квалифицированной поддержки пациенты возвращаются к выпивке в первые же месяцы после лечения. Это жестокая правда жизни. Алкоголика надо лишать водительских прав минимум на пять лет (сейчас это максимум, и то по решению суда) и с обязательным условием посещения оздоравливающих программ. Удостоверение можно возвращать только в том случае, если человек после пройденного лечения активно участвует в реабилитационных программах. Мои больные могут не пить десятилетиями, но только если они являются волонтерами. Это как езда на велосипеде: перестал крутить педали — сразу остановился.

Но у нас законодательство устроено несколько странным образом: при оказании платных услуг анонимность гарантируется. Может прийти водитель-дальнобойщик и сказать, мол, я был в запое, нужно срочно выйти — скоро в рейс. А мы даже паспорт не имеем права спрашивать просто потому, что он заплатил деньги. Человек же через два-три дня сядет за руль большой машины. Хотя большинство вообще не говорит, где работает. В то же время работодатель обычно знает, что человек болен, и покрывает его. В США таких людей посылают в общества анонимных алкоголиков. Кстати, вся эта «анонимность» не соблюдается, и полиция всегда может проверить — ходит человек туда или нет.

— Показательно, что все чаще за руль садятся не просто случайно выпившие люди, а хронические алкоголики (хотя процент ДТП с их участием по-прежнему маленький). По идее, не допускать эту категорию за руль должны медики: при получении водительской справки делается запрос в наркодиспансер. Но разве эта мера действенна? Сколько хронических алкоголиков попадает на учет?

— Мера не работает, это технически невозможно. Конечно, уже при постановке на учет человек должен лишаться водительских прав автоматически, но такого не происходит. Сейчас на учет наркодиспансеров попадают только самые тяжелые случаи. Все 230 тыс. человек, оказавшиеся в этом списке, что-то совершили. Мы можем работать только по факту. Действовать превентивно и проводить грубые мероприятия только потому, что кто-то употребляет алкоголь, не имеем права. В конце концов, алкоголь — не запрещенный для употребления продукт. Я хочу обратить внимание на другое: когорта поставленных на учет откуда-то рекрутировалась. Значит, есть алкоголики с первой стадией болезни, у которых имеется тяга к спиртному и утрата контроля, но они просто не успели себя проявить. Мы говорим о масштабах явления. В США до 12% населения — алкоголики. Если бы американские критерии применялись в Беларуси, то получилось бы, что у нас таковых до миллиона!

Кто такой алкоголик вообще? Есть два четких симптома определения этой химической зависимости, их может заметить даже непрофессионал. Во-первых, первичное патологическое влечение. Почему патологическое? Оно приводит к неправильным действиям, которые нарушают нормальное течение жизни. У больных алкоголизмом есть отрицательный опыт употребления спиртного: задержание нетрезвым за рулем, потеря денег, попадание в вытрезвитель, неприятности с родственниками. И тем не менее они вновь и вновь идут за алкоголем. Потому что есть влечение к употреблению вещества. Неподготовленный алкоголик не готов отказаться от выпивки, это тяга, драйв. Первичное влечение легко заметно и по особому эмоциональному окрасу в отношении спиртного. Если алкоголику сказать, мол, ты не будешь выпивать в ближайшее время, это вызовет крайне негативную реакцию, он возмутится: «Я ж за свои пью, а кто мне запретит?» — и начнется демагогия. И наоборот, в преддверии употребления алкоголя у него поднимается настроение. Алкоголик, когда планируется выпивка, бодр, весел, активен, будет следить, чтобы взяли достаточно спиртного.

Во-вторых, утрата контроля в процессе употребления. Казалось бы, ну хочется тебе выпить — возьми банку пива, но не больше! Для нормального человека кайф — в употреблении малых доз. Нормальные люди после наступления чувства насыщения останавливаются. А алкоголик, выпивая ключевую дозу, например 100—150 граммов водки (что выше — не очень хорошо воспринимается организмом, считается большой дозой), запускает паровоз с большим прицепом алкоголя. Потом нужно выпить еще, еще, и он уже себя не контролирует, его останавливает только внешняя сила.

— Сейчас говорят об антиалкогольной кампании. В Минске предлагали запретить продажу на 3 месяца крепленых плодовых вин. Правда, позже от этой идеи отказались. Какой бы это дало результат? Может, в спальных микрорайонах было бы меньше пьяных пешеходов?

— Думаю, это полумеры, которые не дали бы нужный эффект. К тому же в Минске в основном пьют водку и пиво. По моим данным, дешевое вино чаще употребляют в провинции. Хотя многим алкоголикам со стажем легче пить так называемые «чернила», потому что организм уже изношен. Я за то, чтобы такой алкоголь вообще перестали продавать. Это смесь не всегда качественного сока (иногда нескольких) со спиртом. Подобная продукция должна получаться натуральным брожением, без добавления чистого алкоголя.

А вот вы, наверное, не знаете, что со времен горбачевско-лигачевской реформы ограничения по производству объемов алкоголя в Беларуси не проводились. Нужно признавать: у нас действует полноценное лобби. Производство и продажа спиртных напитков — фактически дело частных лиц, поскольку акционерные общества — не полностью государственные предприятия. А вот кто будет лоббировать интересы, так это миноритарные акционеры. Вот они и обивают пороги, чтобы получить свой бонус. Эти люди лично заинтересованы в доходе, а вовсе не государство.

Наши потребности формируются производителем. Бренды — не бренды, это неважно. Скажем, потребности в пиве у нашего населения никогда не было. В отличие, например, от Санкт-Петербурга, в котором я учился. Это был единственный город, где пиво продавали в многочисленных «чепках» круглый год. Даже в 25-градусный мороз! В Беларуси в далекие времена и пива по большому счету не было. На пустом месте создали проблему, и сейчас половина реабилитационного отделения нашего центра — пивные алкоголики. Они больше ничего не пьют. Их суточная доза — 3—6 литров.

— Во время снижения алкогольного порога для водителей с 0,5 до 0,3 промилле назывался такой аргумент: недопустимо, чтобы человек, управляющий автомобилем, в принципе употреблял опьяняющие дозы. Оправданна ли была мера? И почему выбрана именно такая планка?

— В принципе, она оправданна, но, судя по статистике, не останавливает. 0,3 промилле — это своеобразный люфт, гарантия. 0,5 промилле — отчетливая граница легкого опьянения, когда начинает меняться скорость реакции и т. д. Правда, у некоторых людей клинические проявления легкого опьянения могут наблюдаться уже при 0,4 промилле, а они могут сесть за руль. Поэтому, как я понимаю, и был понижен порог. Банка пива и у нормального, и у алкоголика вызовет примерно одинаковую реакцию, если это не связано с такими факторами, как запой, усталость и другими.

А вот при наличии более 1 промилле все реакции изменены, поле зрения человека сужено, он просто не видит того, что трезвый. По сути, опьянение — это отравление алкоголем, который действует как яд. У человека меняется работа сердца, легких, мозга. Спиртное действует как растворитель жира, липидов, в результате чего клетка гибнет. Поэтому алкоголь так быстро проникает в организм. Спекуляции на тему того, что квас, кефир и т. д. или какая-то болезнь якобы могут дать запрещенные ныне 0,3 и более промилле, я даже комментировать не хочу. За 40 лет стажа с таким не сталкивался.

— Антиалкогольная кампания, которая проводится в нашей стране, довольно «беззубая»: плакаты как будто адресованы в никуда, штампы-призывы на билбордах никого не трогают. Как, на ваш взгляд, должна проводиться подобная информационная работа?

— Надо начать с того, чтобы в каждом винно-водочном магазине вместо рекламных плакатов пива и водки были размещены описание алкогольной болезни, объяснение действия спиртного как химического растворителя, а также информация о том, куда обращаться за помощью. Эти три позиции должен видеть каждый покупатель, который подходит к прилавку. Надписи о вреде употребления на бутылках есть, но они такие мелкие, что прочитать их крайне затруднительно. Хотя на сигаретах такие предупреждения размещают крупным шрифтом.

Кроме того, алкоголь в магазинах должен быть задвинут на задворки. Сейчас, обратите внимание, он на первых позициях, а хлеб и молоко — где-то в конце торгового зала. Все мы знаем эти маркетинговые уловки, но это же воля начальства. Если скажут сверху — все изменится.

— Часто ГАИ борется с последствиями: задерживает нетрезвых, случаются погони, а иногда даже аварии с пострадавшими и погибшими. Считается, что пьяного необходимо наказать здесь и сейчас. Целесообразно ли это?

— Если это пьяный, то, очевидно, его надо выпроводить из-за руля и бросить в холодную, пока он не протрезвеет. Другой вопрос — в технологии задержания, которую нужно отрабатывать. Сотрудники ДПС должны быть компетентны в своей области. Ведь пьяный человек слабо осознает, что происходит, и это тоже надо учитывать. Необходимо разработать четкие инструкции: если нетрезвый водитель — то руки на руль или на капот, а потом — в наручники. Вплоть до того, что таких водителей должны задерживать специально обученные наряды ГАИ. Сам как-то случайно стал свидетелем погони. На ул. Купалы шел на зеленый свет, и едва увернулся от автомобиля службы такси, ехавшего прямо на меня, нарушителя преследовала патрульная машина. Конечно, его нужно останавливать. А потом поди докажи, что он был пьяным за рулем. Ведь есть же печальная история со священнослужителем в Москве, который совершил ДТП, отказался проходить медосвидетельствование, а теперь выясняется, что он кругом-де не виноват.

— Обращаясь к водителям, сотрудники ГАИ говорят: «Не пей за рулем». Получается, что в обществе, лояльном к алкоголю, в принципе пить можно. Но как это отделить: вне дороги пей, на дороге — нет? Это выполнимое условие?

— Приведенный в пример плакат — типичный образец программирования в духе американского психиатра Эрика Берна. Родители дают определенный посыл своему чаду и программируют его на всю жизнь. В скрытой форме это призыв к употреблению алкоголя. По-хорошему такие слоганы, конечно, надо бы согласовывать с профессионалами. В то же время мы живем в алкогольной среде и, увы, должны с этим мириться. Просто рядом должен висеть более умный плакат. Пусть предостережения сопровождают водителя на каждом шагу. Почему бы, например, ГАИ не обязать водителей-профессионалов размещать такие таблички в кабине общественного транспорта, фур и т. д. Кого-то это остановит. А когда элементов противодействия много, то и эффект другой... Все антиалкогольные программы, рассчитанные на быстрый и стремительный результат, заведомо невыполнимы. Нужны кампании, которые планируют постепенное, но планомерное снижение темпов алкоголизации. Скажем, на 2—3% в год.

— В обществе широко распространено мнение, что пьянство за рулем — чисто мужская проблема. Уместно ли в данном случае разделение по половой принадлежности?

— Уровень женского алкоголизма достаточно высок, хотя он не растет такими темпами, как часто пишут журналисты. Вот типичный пример: в моем отделении из 50 коек — 10 женских. Такая пропорция сохраняется в целом. Но с учетом того, что женщины активно садятся за руль, мы неизбежно все чаще будем сталкиваться со случаями пьянства за рулем, допущенными именно женщинами. Но эта группа никогда не будет доминировать, что связано и с гендерными особенностями. Бóльшая осторожность женщин связана с более высоким инстинктом сохранения, они хранят себя для ребенка. А мужчина — охотник, он природой нацелен на риск, опасность.

— Традиционно считается, что обсуждаемую проблему должно решать государство, медики, ГАИ. Однако при детальном разбирательстве оказывается, что с водителем находились взрослые люди, которые были в курсе опьянения, семья тоже знала о его привычке. Каким образом можно влиять на водителя через семью, близкое окружение?

— Это снова вопрос культуры в широком смысле слова. Есть несколько уровней профилактики. На государственном уровне это прежде всего законодательство, какие-то меры должны принимать муниципалитеты городов. А есть более близкий к людям подход — детский сад, школа, профилактика на производстве. Там и нужно объяснять эти вещи. Когда-то я работал врачом-психотерапевтом на тракторном заводе. Задачей моих волонтеров, трезвых алкоголиков, было ходить по цехам и рассказывать правду. Мера очень эффективная, хотя кто-то воспринимал ее в штыки. Грамотная агитация, которая проводится хорошо подготовленными людьми, дает результат. Но этим нужно заниматься постоянно, а не во время отдельных акций. И я за меры, которые, в частности, применяет ГАИ Гродненской области. Списки пьяных водителей можно и нужно вывешивать. Чем больше мы друг о друге знаем, тем легче жить. И нечего обижаться, стыдиться. Не пей, и все будет хорошо. Если ты не контролируешь употребление алкоголя — иди лечись. Стыдно не лечиться!

Источник: onliner.by

Теги: водителей, алкоголь, спиртного, почему